Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]

— Добрый день, мистер Тагоми, — сказал он. — Ведь правда, прекрасный сегодня день?

Тагоми ответил поклон.

Рамсэй в ответ подтянулся и тоже поклонился.

— Я тут спрашивал совета у Оракула, — пояснил Тагоми. В это время мисс Эфрикян заняла прежнее место и взяла в руки диктофон. — Для вас не секрет, что мистер Бейнс, который, как вам известно, скоро сюда прибудет собственной персоной, придерживаясь характерной для представителей нордической расы точки зрения в отношении так называемой Культуры Востока. Я мог бы сделать попытку помочь ему в более глубоком ее постижении, поразив его подлинниками древнекитайских манускриптов или керамикой эпохи Токугава нашей собственной истории… Но не наше это дело — обращать его в свою веру.

— Ясненько, — сказал Рамсэй. Его лицо типичного представителя «белой расы» мучительно исказилось в попытке сосредоточиться.

— Поэтому мы попробуем ублажить его, подарив вместо этого какой-нибудь бесценный американский артефакт.

— Понятно.

— Вы по происхождению американец. Хотя и немало потрудились над тем, чтобы сделать более светлым цвет вашей кожи. — Он внимательно посмотрел на Рамсэя.

— Это загар от кварцевой лампы, — промямлил Рамсэй. — С единственной целью — повысить в организме содержание витамина Д. — Его выдало пристыженное выражение лица. — Уверяю вас, я не утратил характерных для моей нации… — Рамсэй стал заикаться. — Я не оборвал связи с… этнической почвой.

— Пожалуйста, продолжайте, — произнес Тагоми, обращаясь к мисс Эфрикян. Снова зажужжал диктофон. — Обратившись к Оракулу и получив гексаграмму 28, «Та Куо», я затем вышел на неблагоприятную строку Девять на Пятой позиции. Она гласит: «Высохший тополь сбрасывает цветы. Пожилая женщина выходит замуж. Ни порицания. Ни хвалы». — Это ясно указывает на то, что в два часа дня мистер Чилдэн ничего не предложит нам ценного. — Здесь Тагоми сделал паузу. — Буду откровенен… Не могу полагаться на свои собственные суждения в отношении произведений искусства американского происхождения. Вот поэтому… — Он замешкался, подбирая наиболее подходящие слова, — поэтому-то и требуется, мистер Рамсэй, ваша помощь — вы же коренной уроженец этой страны. Мы безусловно должны сделать все, что в наших силах.

Рамсэй ничего не ответил. Однако, несмотря на все попытки скрыть свои истинные чувства, у него на лице были написаны боль, гнев, ощущение собственного бессилия и немое сопротивление.

— Затем, — продолжал Тагоми, — я еще кое о чем справился у Оракула. С моей стороны было бы неблагоразумно, мистер Рамсэй, разглашать содержание следующего заданного мной вопроса, — тон его означал: «Вам и вам подобным „пинокам“ не дано права посвящения в те высокие материи, которые нас интересуют». — Тем не менее, достаточно сказать, что я получил в высшей степени провоцирующий ответ. Он заставил меня серьезно задуматься.

Мистер Рамсэй и мисс Эфрикян продолжали есть его глазами.

— Он относится к мистеру Бейнсу, — произнес Тагоми.

Оба кивнули.

— Ответ на мой вопрос в отношении мистера Бейнса получен в гексаграмме Сорок Шесть, «Шенг», в результате даоистского священнодействия. Это очень хорошее заключение. И от него еще шла линия Девять на Вторую позицию.

— Он так сформулировал свой вопрос: «Удастся ли мне успешно поладить с мистером Бейнсом?» А строка Девять на Второй позиции давала ему дополнительное подтверждение правильности первого суждения. Она гласила: «Кто искренен, тому в помощь даже самое малое приношение. Не надо стыдиться этого».

Очевидно, Бейнс будет удовлетворен любым подарком, который получит от могущественной торговой миссии в благожелательной обстановке кабинета мистера Тагоми. Однако, у самого Тагоми, когда он задавал свой вопрос Оракулу, на уме был более глубокий интерес, который он едва осознавал полностью и сам. И, как это часто бывает, Оракул уловил этот более глубинный вопрос и, отвечая на первый, не стал утаивать ответ и на тот, что только подразумевался.

— Насколько нам известно, — продолжал Тагоми, — мистер Бейнс везет с собою подробный отчет о разработанных в Швеции новых способах изготовления изделий из пластмасс. Если нам удастся заключить соглашение с его фирмой, мы обязательно применим пластмассы во многих случаях, где сейчас приходится использовать весьма дефицитные металлы.

Уже в течение многих лет, размышлял Тагоми, Пацифида пытается добиться от Рейха осязаемой помощи в области применения синтетических материалов. Однако крупные немецкие корпорации, в особенности «И. Г. Фарбен», засекретили свои патенты, тем самым став монополистами в применении пластмасс, и в частности полиэстера, во всемирном масштабе. Благодаря такой практике Рейху удается удерживать определенный перевес во внешней торговле над Пацифидой, а в области технологии он ушел вперед по меньшей мере на десять лет. Межпланетные ракеты, которые запускала Процветающая Европа, делались большей частью из жаропрочных пластмасс, очень легких и таких прочных, что выдерживали даже удары крупных метеоритов. Ничего подобного в Пацифиде не было; все еще продолжали применяться такие натуральные волокнистые материалы, как древесина и, естественно, широко распространенное металлическое литье Тагоми весь съежился, когда подумал об этом. Ему доводилось видеть на промышленных ярмарках достижения немецкой технологии, включая изготовленный целиком из синтетических материалов легковой автомобиль, который стоил около шестисот долларов в валюте ТША.

Однако вопрос, о котором он только упомянул, но ни за что не открыл бы его содержание всем этим «пинокам», ошивавшимся под конторами торговых миссий, касался того аспекта приезда Бейнса, о котором весьма туманно намекалось в первоначальной шифровке из Токио. Кодированные сообщения были весьма редки и касались обычно вопросов, так или иначе связанных с соображениями государственной безопасности, а не с торговлей или предпринимательством. Да и сам шифр был метафорического свойства, поскольку использовал поэтические строчки с целью сбить с толка радиоперехватчиков Рейха — они умели расшифровывать любой прямой, недвусмысленный код, каким бы сложным он ни казался. Было совершенно ясно, что именно Рейх имел в виду власти в Токио, а не квазиоппозиционные группировки на островах метрополии. Ключевая фраза «Снятое молоко — единственная его пища» была взята из детской песенки «Фартучек», где говорилось о разных чудесах и диковинах и где были такие строки:

И кому же хочется стать простой наживкой!

Потому-то пенка выдает себя за сливки.

А «Книга Перемен», куда обратился мистер Тагоми за советом, подкрепила его проницательную догадку вот таким комментарием: «Здесь предполагается человек сильный. Правда, он не совсем в ладу со своим окружением, так как слишком резок и слишком мало внимания уделяет соблюдению этикета. Но поскольку он честен, то отвечает за свои действия…»

Догадка Тагоми заключалась в том, что Бейнс вовсе не тот, за кого себя выдает, что настоящей целью его прибытия в Сан-Франциско является вовсе не подписание соглашения о сотрудничестве в области производства пластических масс. Что на самом деле мистер Бейнс является шпионом.

Однако по тем скупым сведениям о нем, которыми располагал Тагоми, он не в состоянии был определить, какого рода шпионом является Бейнс, на кого он работает и что его интересует.

В час тридцать пополудни Роберт Чилдэн с большим нетерпением запер входную дверь магазина «Художественные промыслы Америки». Подтащив тяжеленные баулы к краю тротуара, он подозвал велокэб и велел «китаезе» отвезти его к «Ниппон Таймс Билдинг».

«Китаеза», изможденный, сгорбленный, весь покрытый потом, хмыкнул в знак того, что место это ему известно, и закрепил багаж мистера Чилдэна на задке. Затем, подсобив ему самому разместиться на укрытом ковриком сиденьи, щелкнул выключателем счетчика, взгромоздился на свое собственное сиденье и, налегая на педали, влился в общий поток машин и автобусов, следовавших по Монтгомери-Стрит.

Всю первую половину дня он потратил на то, чтобы найти что-нибудь подходящее для мистера Тагоми. Горечь и тревога настолько переполняли его, что он едва замечал проплывающие мимо здания. И тем не менее, его поиски увенчались полным триумфом! Проявив особую прыть, превзойдя самого себя, он нашел нужное произведение искусства. Мистер Тагоми смягчится, а его клиент, кто бы он ни был, будет очень доволен. Я все-таки умею угодить, отметил про себя Чилдэн, своим покупателям.

Ему чудом удалось раздобыть почти что новый экземпляр первого выпуска первого тома «Тип-Топ Комикса». Изданный еще в тридцатые годы, это был настоящий шедевр Американы. Одна из первых книжек со смешными картинками, приз, за которым так неустанно гоняются коллекционеры. Разумеется, он взял с собою и другие предметы, которые станет показывать вначале. Он постепенно подведет заказчика к этой забавной книжице, которая сейчас, аккуратно обернутая в прочную материю, лежала в центре самого большого из его баулов.